Интервью было сделано для сайта Ironstar
АЛЕКСАНДР СКРЫВЛЯ: ВСЕ ЛЮБИТЕЛИ ХОТЯТ ПОЛУЧИТЬ СВОИ 15 МИНУТ СЛАВЫ
Пока участники IRONSTAR находятся на дистанции, за ними пристально следит комментатор прямой трансляции Александр Скрывля – человек, знающий о триатлоне все и, кажется, даже больше. Амбассадор IRONSTAR Александра Воскресенская узнала, каково это – комментировать любительские соревнования, как выведать информацию об участниках в тайне от них самих и о чем говорить, когда не о чем говорить.
Саша. Мой первый вопрос...
Александр Скрывля: Какой мой первый триатлон? Я заметил, ты всегда начинаешь со спорта.
Ну да, вполне логично начинать с начала. И так, как все началось? Ведь ты не только ведущий, но и триатлет.
АС: Первый мой триатлон был в 2013 году.
Для России это реально давно. Сколько тебе тогда было лет?
АС: 23 года. За год до этого я случайно пробежал марафон «Белые ночи» через месяц подготовки. У меня заболела мама, я стал за ней ухаживать и, чтобы как-то разгружать голову, решил начать бегать. Позвонил другу, когда-то мы с ним пробежали 20 км на спор. Вычитали где-то: «Пробегите без подготовки 20 километров и проверьте свою силу воли». Ну мы и проверили, пробежали пол-Москвы от Выхино до Лужников, дико собой гордились. Потом несколько дней ходили походкой ковбоя.
Ну это круто на самом деле.
АС: Круто, но сейчас, конечно, понятно, что неправильно. Хорошо, что не покалечились тогда. Хотя это было приятное чувство, и я подумал: «Может быть, пробежать 40 километров? Я слышал, 40 бегают». И для меня стало огромным удивлением, что существуют подобные соревнования и обычный человек может на них зарегистрироваться. Финиш на марафоне «Белые ночи» оказался, наверное, одним из самых сильных эмоциональных моментов в жизни. Больно, сложно, на щеках слезы, но ничего подобного в жизни не испытывал. Мы с другом были так счастливы и возбуждены!
Александр Скрывля: Какой мой первый триатлон? Я заметил, ты всегда начинаешь со спорта.
Ну да, вполне логично начинать с начала. И так, как все началось? Ведь ты не только ведущий, но и триатлет.
АС: Первый мой триатлон был в 2013 году.
Для России это реально давно. Сколько тебе тогда было лет?
АС: 23 года. За год до этого я случайно пробежал марафон «Белые ночи» через месяц подготовки. У меня заболела мама, я стал за ней ухаживать и, чтобы как-то разгружать голову, решил начать бегать. Позвонил другу, когда-то мы с ним пробежали 20 км на спор. Вычитали где-то: «Пробегите без подготовки 20 километров и проверьте свою силу воли». Ну мы и проверили, пробежали пол-Москвы от Выхино до Лужников, дико собой гордились. Потом несколько дней ходили походкой ковбоя.
Ну это круто на самом деле.
АС: Круто, но сейчас, конечно, понятно, что неправильно. Хорошо, что не покалечились тогда. Хотя это было приятное чувство, и я подумал: «Может быть, пробежать 40 километров? Я слышал, 40 бегают». И для меня стало огромным удивлением, что существуют подобные соревнования и обычный человек может на них зарегистрироваться. Финиш на марафоне «Белые ночи» оказался, наверное, одним из самых сильных эмоциональных моментов в жизни. Больно, сложно, на щеках слезы, но ничего подобного в жизни не испытывал. Мы с другом были так счастливы и возбуждены!
А как появился триатлон?
АС: Я где-то прочитал статью, и подумал: «Вау! Ничего себе! Это просто какие-то космонавты!» У меня есть квартира в Бронницах, недалеко от Бельского озера. В один летний вечер в 2013 году, когда в Бронницах знать не знали про триатлон, я вышел на пробежку и вижу — идёт женщина с коляской в жёлтых Newton`ах. А на тот момент жёлтые Newton`ы — официальная обувь Ironman, Крейг Александер в них бегал.
Я тогда читал Криcа Маккормака «Я здесь, чтобы победить». Я был очень вдохновлён этой книгой, но сам не умел плавать, и у меня никогда не было велосипеда. И вот я вижу женщину в Newton`ах с красной буквой N и думаю: «Что она делает в Бронницах? Наверное, купила их где-то в Америке, потому что они просто яркие». Бегу дальше и вижу — мужчина тоже в Newton`ах. Я такой: «Стоп!» Останавливаюсь, протягиваю руку, говорю: «Привет! А что здесь происходит?». Он отвечает: «Бегаем, тренируемся, готовимся к марафону». Поверить в такое трудно было: 2013 год, Бронницы. Мужчина представился Алексеем, мы обменялись телефонами.
Это был Ческидов?
АС: Да. Это был Алексей Ческидов. Он говорит: «У нас здесь команда, мы готовимся к триатлону». Я был реально в шоке: «Триатлон?!». При том не хотел идти бегать в тот день, у меня было ужасное настроение, я практически заставил себя выйти на пробежку. После этого отношусь к тренировкам более внимательно. Никогда не знаешь, что произойдёт. А через неделю после знакомства я пришел к Алексею в компанию работать на позицию продавца гидравлического оборудования.
На улице познакомились?
АС: Да, на улице. Через год мы уже делали первый наш любительский триатлон. Юрист из компании пошёл в гардероб, девочки из бухгалтерии на регистрацию, а мне досталась роль ведущего.
То есть ты не профессиональный, например, журналист?
АС: Нет.
Ведущий свадеб?
АС: Никогда в жизни. Мне не нравятся свадьбы тем, что люди там напиваются.
То есть ты не тамада?
АС: Нет, никогда в жизни, несмотря на то, что доходы на свадьбах несоизмеримо больше.
Ну, свадьбы однозначно чаще, чем триатлон происходят.
АС: В несколько раз. Но это просто не моё по духу. Спортивные мероприятия — это моё. Всё совпало на перекрёстке моих увлечений и навыков, тех, которыми я обладаю по жизни, и тех, которыми увлекался в тот момент.
АС: Нет.
Ведущий свадеб?
АС: Никогда в жизни. Мне не нравятся свадьбы тем, что люди там напиваются.
То есть ты не тамада?
АС: Нет, никогда в жизни, несмотря на то, что доходы на свадьбах несоизмеримо больше.
Ну, свадьбы однозначно чаще, чем триатлон происходят.
АС: В несколько раз. Но это просто не моё по духу. Спортивные мероприятия — это моё. Всё совпало на перекрёстке моих увлечений и навыков, тех, которыми я обладаю по жизни, и тех, которыми увлекался в тот момент.
Откуда у тебя такие навыки?
АС: Наверное, с детского сада еще любил читать стихи, выступать перед аудиторией. Хотя мама, конечно, хотела, чтобы я пошел в...
Приличные люди?
АС: Она хотела, чтобы я стал врачом, а моя сестра юристом.
Был какой-то спорт в детстве?
АС: Нет, я просто играл в футбол каждый день. Я каждый день бегал, у меня огромные мышцы ног из-за этого.
У тебя – да, я посмотрела фотографии — у тебя такие ноги!
АС: Да. Это всё из-за футбола.
Это круто для велосипеда, наверное.
АС: Ты знаешь, да. У меня хорошая генетика для того, чтобы быть, например, бодибилдером. В основном быстрые мышечные волокна, то есть я скорее спринтер по своей комплекции.
АС: Наверное, с детского сада еще любил читать стихи, выступать перед аудиторией. Хотя мама, конечно, хотела, чтобы я пошел в...
Приличные люди?
АС: Она хотела, чтобы я стал врачом, а моя сестра юристом.
Был какой-то спорт в детстве?
АС: Нет, я просто играл в футбол каждый день. Я каждый день бегал, у меня огромные мышцы ног из-за этого.
У тебя – да, я посмотрела фотографии — у тебя такие ноги!
АС: Да. Это всё из-за футбола.
Это круто для велосипеда, наверное.
АС: Ты знаешь, да. У меня хорошая генетика для того, чтобы быть, например, бодибилдером. В основном быстрые мышечные волокна, то есть я скорее спринтер по своей комплекции.
Ну да, ты и выглядишь спринтером. Ладно, возвращаясь к твоей сегодняшней профессии спортивного ведущего – это вообще не самая распространенная профессия.
АС: Когда я только начинал, мне казалось, что я — спортивный комментатор. Потому что звучит круто, и многие люди считают, что это работа мечты. Но теперь всё-таки я склонен считать, что я ведущий спортивных мероприятий. То, с чем я имею дело, это регламентные вопросы, работа с аудиторией и только небольшая часть — комментирование. Это особая история — работать на финише, работать для людей, а не только пересказывать, что происходит. Мы часто работаем с динамической информацией, которая меняется от старта к старту. Это разные участники, разные форматы. Все-таки моя работа — это работа журналиста плюс ведущего.
Как правило, ты знаешь лидеров, их историю. Но за ними бежит еще тысяча человек, про которых ты не можешь ничего знать.
АС: Да, да.
Вот что ты делаешь со вторыми?
АС: Если говорить про любителей, то это основная часть работы на мероприятии — дать им шанс почувствовать себя профессионалами. Мне кажется, что, наверное, 80% или 90% спортсменов-любителей мечтали когда-либо оказаться в центре внимания, поднять над собой финишную ленту, чтобы их показали по телевизору, получить свои «15 секунд славы».
Как правило, ты знаешь лидеров, их историю. Но за ними бежит еще тысяча человек, про которых ты не можешь ничего знать.
АС: Да, да.
Вот что ты делаешь со вторыми?
АС: Если говорить про любителей, то это основная часть работы на мероприятии — дать им шанс почувствовать себя профессионалами. Мне кажется, что, наверное, 80% или 90% спортсменов-любителей мечтали когда-либо оказаться в центре внимания, поднять над собой финишную ленту, чтобы их показали по телевизору, получить свои «15 секунд славы».
Да, по себе знаю.
АС: И ради этого они хотят быть похожими на профессионалов. Поэтому они покупают ту экипировку, которую они видят в журналах, поэтому они покупают шлем, как у Элистера Браунли, они покупают компрессионные гольфы, ведь Люк Ван Лирде такие носил или Виктор Земцев. Задача ведущего — дать им возможность это прочувствовать. В подготовке мы используем анкету, это такая профессиональная хитрость.
АС: И ради этого они хотят быть похожими на профессионалов. Поэтому они покупают ту экипировку, которую они видят в журналах, поэтому они покупают шлем, как у Элистера Браунли, они покупают компрессионные гольфы, ведь Люк Ван Лирде такие носил или Виктор Земцев. Задача ведущего — дать им возможность это прочувствовать. В подготовке мы используем анкету, это такая профессиональная хитрость.
Анкету, которую люди заполняют при регистрации?
АС: Да, там есть минимальная информация: имя, возраст, город.
Иногда я предлагаю организаторам рассылать дополнительную анкету участникам. Просим рассказать что-то личное, смешную историю, девиз, как попал в спорт, кто тебя поддерживает. Сейчас стал вставлять такой пункт: «Расскажите то, о чём вы не можете молчать. То, что вы считаете, будет интересно болельщикам». И люди, если хотят рассказать, они это рассказывают.
АС: Да, там есть минимальная информация: имя, возраст, город.
Иногда я предлагаю организаторам рассылать дополнительную анкету участникам. Просим рассказать что-то личное, смешную историю, девиз, как попал в спорт, кто тебя поддерживает. Сейчас стал вставлять такой пункт: «Расскажите то, о чём вы не можете молчать. То, что вы считаете, будет интересно болельщикам». И люди, если хотят рассказать, они это рассказывают.
Люди действительно пишут?
АС: Да, пишут те, кому есть что сказать. Это может быть значительная потеря веса, например, на 80 килограмм. Может быть, просто приход в спорт после 50 лет.
Ну а ты помнишь какое-нибудь необычное описание?
АС: Недавно меня впечатлила, например, история двух женщин. Они близняшки и решили отмечать свой день рождения на бегу, хотя к спорту не имеют никакого отношения. Каждый раз в новом месте. Это же классно! И они делятся этим, ты знаешь, сопереживаешь, удивляешься. То есть задаёшься вопросом: «Почему они выбрали бег?» Обычные люди — бухгалтеры, менеджеры, инженеры, географы, врачи... Почему они выбирают это? Как они успевают совмещать работу и спорт? Анкета – это большой пласт информации, который знакомит болельщиков со спортсменами, даёт возможность прочувствовать момент триумфа и параллельно «примерить» на себя роль спортсмена-участника, представить, как получишь медаль, поднимешь руки на финише с криком: «Да!». Испытать это чувство. И моя работа, как ведущего - в том числе работа продавца или гида. Я говорю им: «Смотрите, это обычные люди. Да, мы видели профессионалов, но, чтобы пробежать марафон или триатлон, не обязательно быть профессиональным спортсменом».
АС: Недавно меня впечатлила, например, история двух женщин. Они близняшки и решили отмечать свой день рождения на бегу, хотя к спорту не имеют никакого отношения. Каждый раз в новом месте. Это же классно! И они делятся этим, ты знаешь, сопереживаешь, удивляешься. То есть задаёшься вопросом: «Почему они выбрали бег?» Обычные люди — бухгалтеры, менеджеры, инженеры, географы, врачи... Почему они выбирают это? Как они успевают совмещать работу и спорт? Анкета – это большой пласт информации, который знакомит болельщиков со спортсменами, даёт возможность прочувствовать момент триумфа и параллельно «примерить» на себя роль спортсмена-участника, представить, как получишь медаль, поднимешь руки на финише с криком: «Да!». Испытать это чувство. И моя работа, как ведущего - в том числе работа продавца или гида. Я говорю им: «Смотрите, это обычные люди. Да, мы видели профессионалов, но, чтобы пробежать марафон или триатлон, не обязательно быть профессиональным спортсменом».
Получается, ты продаешь им идею и убираешь сомнения.
АС: Это один из критериев работы, моя задача — работать для болельщиков, чтобы им было интересно, чтобы они сказали: «Я в следующий раз обязательно приду, мне было интересно, узнал много нового! Узнал не только про то, во сколько старт и где находится раздевалка с душевыми, но и то, что здесь есть обычные люди, которые так же, как и я, работают в офисе, есть 70-летние, 80-летние участники, и у них своя борьба, свой накал страстей. Это очень вдохновляет».
Слушай, а как ты успеваешь комментировать финишеров? Ведь наступает какой-то момент, когда народ уже просто толпой в арку забегает. Как ты успеваешь смотреть в свои записи? У тебя, должно быть, очень хорошее зрение?
АС: Про хорошее зрение — это ты очень точно сказала. Это мое ноу-хау, мне кажется, нужно было додумать его еще пару лет назад. Стартовые списки участников — это, как правило, около тысячи человек листов на 20, и раньше приходилось все время их судорожно листать. Но сейчас я стал печатать очень мелким шрифтом. На листе А4 теперь умещаю данные по 200 участникам . Напротив каждого делаю свои пометки. В анкете задаёшь вопрос: «Это для вас первый опыт в триатлоне или в беге?» Они: «Да». И всё, ты отмечаешь циферкой «1». Или делаю пометку цветным маркером, что про этого человека есть какая-то история.
А сами истории уже на другом листе, вижу номер, перелистываю, и быстро готов сказать, что «это бежит врач-реаниматолог, анестезиолог». Ведь это действительно сложная профессия. Кстати, среди врачей много сильных спортсменов. И тут же у меня выстраивается параллель, например, что академики Павлов, Сперанский любили спорт, Гиппократ в своих трудах уделял внимание физическому развитию человека – все они занимались спортом. Перед мероприятием я готовлюсь, провожу какие-то параллели в голове, и, когда есть пауза, когда люди, например, не финишируют, можно сказать: «Кстати говоря...». И вот так прыгать от темы к теме, плюс напомнить: «Вот недавно финишировал условный Иван Иванов, который работает в скорой помощи, как ему удается совмещать такую сложную работу и тренировки!». Или, когда есть пауза, рассказываю интересные истории про организаторов, про спорт вообще, чтобы люди подумали: «Вау, круто!». И когда уже после соревнований тебе говорят: «Мне было очень интересно. Спасибо!» — это лучшая похвала.
На самом деле, удивительно, что болельщики действительно отмечают работу ведущего. Ты скрашиваешь им томительное ожидание на финише своего «папки». Развлекаешь их, пока они, ломая глаза и сажая телефон, всматриваются в очередной приближающийся синий или красный костюм.
АС: Меня удручает, когда ведущие или комментаторы не стараются, когда они не подготовлены и надеются, что справятся с помощью слов «молодец», «поздравляю», и всё. У ведущего, есть уникальная возможность взаимодействовать со спортсменами, встать внутри финишного коридора, давать пять, ещё больше вдохнуть в участников силы на последний рывок. Этот момент, наверное, самый сакральный, тем более, когда ты видишь, что у человека это первый триатлон в жизни. Даже я сам испытываю какой-то трепет.
Я сейчас сама растрогаюсь.
АС: Каждый помнит свой первый триатлон, свой первый старт. Для меня всегда радость работать на таком событии, даже если я пару дней до этого готовился и не спал и знаю, что к вечеру буду выжат, как лимон. Ведь ты вдохновляешь людей, ты видишь, как за участников болеют и переживают их близкие, как ими гордятся их дети. Болельщики на финише часто снимают видео, и от того, назовёшь ли ты имя финишера или из какого он города, будет зависеть история, которую он увезет с собой. Ведь многие приезжают издалека, с флагами, плакатами, для них это целое событие, и у тебя есть шанс как-то его украсить, поджечь, чтобы оно заискрилось, как бенгальский огонь. Именно этот момент останется на всю жизнь, этот момент участники будет пересматривать через 10 лет.
АС: Меня удручает, когда ведущие или комментаторы не стараются, когда они не подготовлены и надеются, что справятся с помощью слов «молодец», «поздравляю», и всё. У ведущего, есть уникальная возможность взаимодействовать со спортсменами, встать внутри финишного коридора, давать пять, ещё больше вдохнуть в участников силы на последний рывок. Этот момент, наверное, самый сакральный, тем более, когда ты видишь, что у человека это первый триатлон в жизни. Даже я сам испытываю какой-то трепет.
Я сейчас сама растрогаюсь.
АС: Каждый помнит свой первый триатлон, свой первый старт. Для меня всегда радость работать на таком событии, даже если я пару дней до этого готовился и не спал и знаю, что к вечеру буду выжат, как лимон. Ведь ты вдохновляешь людей, ты видишь, как за участников болеют и переживают их близкие, как ими гордятся их дети. Болельщики на финише часто снимают видео, и от того, назовёшь ли ты имя финишера или из какого он города, будет зависеть история, которую он увезет с собой. Ведь многие приезжают издалека, с флагами, плакатами, для них это целое событие, и у тебя есть шанс как-то его украсить, поджечь, чтобы оно заискрилось, как бенгальский огонь. Именно этот момент останется на всю жизнь, этот момент участники будет пересматривать через 10 лет.
Я на своем первом финише суперспринта аж расплакалась от эмоций. Это было во Франции, ведущий назвал мое имя и сказал, что я из России, волонтеры надели медаль, а я стою и рыдаю. И еще помню «половинку» IRONSTAR в Сочи , на финиш влетала в каком-то забытьи, и тут слышу: «Александра. Ростов-на-Дону». И опять те же эмоции. Когда не просто твое ФИО или номер называют, а какую-то пусть крошечную, но личную информацию. Это очень приятно.
АС: Если бы была возможность, я бы вообще про каждого участника рассказывал. В первом железном триатлоне, который я комментировал участвовало всего около 100 человек. У меня появилась идея использовать свой доступ к их анкетам. И я решил обзвонить не самих участников, а их экстренные контакты. Участники не знали, что про них собирают информацию. За два дня мы с другом Самиром прозвонили 80% всех номеров. Это было крайне затратно по времени, но это был мой такой, не знаю, подарок сообществу триатлона. И надо было видеть реакцию людей! Открытое поле, хороший звук, человек выбегает из транзитной зоны после утомительного велоэтапа, и я говорю: «О, это Алексей Давыдов из Твери. Сегодня за него болеют жена Мария и его полугодовалый сын. Алексей работает в „ТверьПрессМаш" и сегодня его первая железная дистанция». Человек чуть ли не останавливается, он оборачивается, не понимая, откуда ведущий может это знать. |
Наверное, на неосознанном уровне это придает человеку сил и добавляет хорошего настроя на бег.
АС: Это было весело и эмоционально. После этого мне казалось, что только так и надо делать всегда. Правда, мой наставник Андрей Арих не одобрил затею: «Саша, ты молодец, это круто. Но ты понимаешь, что это очень дорого по времени...» И я, как какой-то неофит, как новичок: «Нет, Андрей! Мы должны! Ты что?». Но там было всего 100 человек, и сейчас всё-таки более адекватный способ сбора информации — это анкета.
Что помимо анкеты ты еще используешь?
АС: Работу с болельщиками. Например, пока кто-то рядом с финишем ждёт своего участника, я без микрофона спрашиваю: «Кого вы ждёте? Что вы можете про него рассказать? Что-то без анкеты. Напомните, когда он будет рядом». Минут через 15-20 ко мне подбегают эти болельщики и кричат: «Всё, всё, вон наш бежит!». Бывают достаточно необычные истории. Например, кто-то пробежал уже 100 марафонов, или только что вернулся с десятидневного ультрамарафона в Америке, или прыгает с парашютом, бегает в кимоно, или многодетный отец. И вот он финиширует, и слышит, что про него такое рассказывают. Что-то личное из жизни, не то, о чем он думал последние пару часов.
И ты рассказываешь болельщиками, что вот эти люди не просто фанатики, которые бегают с утра до ночи, а вполне обычные люди со своими увлечениями и профессиями.
И, говорят, только добеги! В итоге, они помчались вперёд встречать меня на финише, и уже на финишных воротах показывают «третья!». Как это произошло? Не понимаю. Я тебе больше скажу, я сама до сих пор не понимаю. Но всё равно Франкфурт мне был тяжелее, чем Кона. Хотя все говорят: «Кона!». Ваня даже рассказывал, был настолько раскалённый асфальт, что он не мог сесть. Очень жарко было. Саша Халаманов сказал, что жарче, чем было год назад, душнее. Видимо, я заранее морально настроилась, что будет очень жарко и очень тяжело.
Что помимо анкеты ты еще используешь?
АС: Работу с болельщиками. Например, пока кто-то рядом с финишем ждёт своего участника, я без микрофона спрашиваю: «Кого вы ждёте? Что вы можете про него рассказать? Что-то без анкеты. Напомните, когда он будет рядом». Минут через 15-20 ко мне подбегают эти болельщики и кричат: «Всё, всё, вон наш бежит!». Бывают достаточно необычные истории. Например, кто-то пробежал уже 100 марафонов, или только что вернулся с десятидневного ультрамарафона в Америке, или прыгает с парашютом, бегает в кимоно, или многодетный отец. И вот он финиширует, и слышит, что про него такое рассказывают. Что-то личное из жизни, не то, о чем он думал последние пару часов.
И ты рассказываешь болельщиками, что вот эти люди не просто фанатики, которые бегают с утра до ночи, а вполне обычные люди со своими увлечениями и профессиями.
И, говорят, только добеги! В итоге, они помчались вперёд встречать меня на финише, и уже на финишных воротах показывают «третья!». Как это произошло? Не понимаю. Я тебе больше скажу, я сама до сих пор не понимаю. Но всё равно Франкфурт мне был тяжелее, чем Кона. Хотя все говорят: «Кона!». Ваня даже рассказывал, был настолько раскалённый асфальт, что он не мог сесть. Очень жарко было. Саша Халаманов сказал, что жарче, чем было год назад, душнее. Видимо, я заранее морально настроилась, что будет очень жарко и очень тяжело.
Саша, а самому не хочется поучаствовать, не обидно, что ты постоянно по другую сторону соревнований находишься?
АС: Если честно, очень хочется, но у меня не хватает времени на собственные тренировки в триатлоне, успеваю только бегать.
Мне кажется, ты комментировал практически все крупные спортивные мероприятия в России.
АС: Да, спортивных ведущих не так много, и мне кажется, это даже плохо. Должна быть здоровая конкуренция. Недавно одни партнеры попросили перечислить всех, с кем я работал, и в итоге вышло, что у нас с Андреем Арихом чуть ли не монополия на этом рынке. Хочется, чтобы появлялась новая кровь, ведь это другой стиль, иной подход, а значит, и развитие. Когда ведущий крупного мероприятия вместо имени спортсмена говорит: «Финишируют люди в чёрном! Поздравляем людей в красном!». Что это вообще такое?! Ведь можно подготовиться и назвать имя, клуб, постараться!
Мне кажется, ты комментировал практически все крупные спортивные мероприятия в России.
АС: Да, спортивных ведущих не так много, и мне кажется, это даже плохо. Должна быть здоровая конкуренция. Недавно одни партнеры попросили перечислить всех, с кем я работал, и в итоге вышло, что у нас с Андреем Арихом чуть ли не монополия на этом рынке. Хочется, чтобы появлялась новая кровь, ведь это другой стиль, иной подход, а значит, и развитие. Когда ведущий крупного мероприятия вместо имени спортсмена говорит: «Финишируют люди в чёрном! Поздравляем людей в красном!». Что это вообще такое?! Ведь можно подготовиться и назвать имя, клуб, постараться!
Меня это до глубины души трогает. Или, например, вместо активной работы с участниками, в дополнение к предстартовому волнению еще и нагнетать обстановку, заводить спортсменов, на одном крупном полумарафоне слышу только: «Сейчас будет старт! Не бросайте гели на трассе! Не бросайте упаковки! Ста-а-арт!» Как такое вообще возможно? Понятно, что проблема мусора актуальная, но разве так должен «звучать» старт забега, которого многие ждут несколько месяцев?
Получается, есть монополия не ведения спортивных мероприятий, а именно хорошего ведения.
АС: Согласен, я думал, почему так происходит. Например, Андрей Арих — спортсмен, кандидат в мастера спорта по лыжным гонкам, он любит спорт, знает спорт, его дети занимаются спортом, он вовлечён во все это. Всеволод Соловьёв — он тоже спортсмен, любит лыжи, бег, триатлон. Андрей Кондрашов – кандидат в мастера спорта по триатлону. Александр Капустин, ведущий забегов серии московского марафона — кандидат в мастера спорта по шахматам. Эти люди по-настоящему умеют вдохнуть энергию, а не приходят со свадеб с каким-то дилетантским подходом к спортивному мероприятию.
Свадебные ведущие тоже бывают очень хорошие, просто они варятся совершенно в другой теме.
АС: Верно. Однажды на крупном спортивном событии, 4-х дневном фестивале спорта для любителей, утром приходит моя напарница и говорит: «Ну что, нам дали какой-нибудь текст, сценарий? Про что говорим?» То есть она приходит на масштабный ивент, стоящий под десяток миллионов рублей, к которому люди готовились несколько месяцев, на который участники приезжают со всей страны, а она спрашивает такое! И у меня просто волосы дыбом.
АС: Согласен, я думал, почему так происходит. Например, Андрей Арих — спортсмен, кандидат в мастера спорта по лыжным гонкам, он любит спорт, знает спорт, его дети занимаются спортом, он вовлечён во все это. Всеволод Соловьёв — он тоже спортсмен, любит лыжи, бег, триатлон. Андрей Кондрашов – кандидат в мастера спорта по триатлону. Александр Капустин, ведущий забегов серии московского марафона — кандидат в мастера спорта по шахматам. Эти люди по-настоящему умеют вдохнуть энергию, а не приходят со свадеб с каким-то дилетантским подходом к спортивному мероприятию.
Свадебные ведущие тоже бывают очень хорошие, просто они варятся совершенно в другой теме.
АС: Верно. Однажды на крупном спортивном событии, 4-х дневном фестивале спорта для любителей, утром приходит моя напарница и говорит: «Ну что, нам дали какой-нибудь текст, сценарий? Про что говорим?» То есть она приходит на масштабный ивент, стоящий под десяток миллионов рублей, к которому люди готовились несколько месяцев, на который участники приезжают со всей страны, а она спрашивает такое! И у меня просто волосы дыбом.
А как ты сам готовишься?
АС: У меня существует определенный чек-лист, по которому я иду шаг за шагом. Ищу все, что связано с датой, с этим местом, этим видом спорта, его историей, информацию про людей, организаторов, забавные факты и истории.
Плюс использую зарубежные источники в сети, книги. Недавно я завис на сайте книги рекордов Гиннесса, читал информацию по ключевому слову «marathon». Например, там есть мужчина, который пробежал марафон за 3:30 с футбольным мячом. Он вел его ногами все 42 километра. Это, как минимум, забавно, такие истории любят болельщики..
Как ты это всё запоминаешь?
АС: Как правило, моя подготовка – это страниц 20 текста, но ведь это не просто копипаст, поэтому запоминаю, пока пишу. Использую краткие емкие фразы и заранее думаю, примерно куда я их буду вставлять. Но мне до сих пор еще приходится работать над расширением словарного запаса, потому что я изначально не журналист и не так много читал в свое время. Существуют такие синтаксические тупики, когда начинаешь фразу и не можешь ее закончить.
Начинаешь заговариваться?
АС: Да, что-то вроде этого. Очень неприятно. Это такая боль, но с практикой, с опытом всё меньше и меньше ошибок. Поэтому перед каждым мероприятием я много готовлюсь, несколько дней упорно сижу за компьютером.
То есть ты не выходишь на публику с импровизацией?
АС: Любая импровизация – это большая подготовительная работа. Были, конечно, и мероприятия, которыми я совсем не горжусь. У каждого бывают неудачные дни. А иногда бывает, что информация прям сама льется, ты так подготовился, так напитан мыслями, что хочется аж танцевать от накопленной энергии.
АС: Как правило, моя подготовка – это страниц 20 текста, но ведь это не просто копипаст, поэтому запоминаю, пока пишу. Использую краткие емкие фразы и заранее думаю, примерно куда я их буду вставлять. Но мне до сих пор еще приходится работать над расширением словарного запаса, потому что я изначально не журналист и не так много читал в свое время. Существуют такие синтаксические тупики, когда начинаешь фразу и не можешь ее закончить.
Начинаешь заговариваться?
АС: Да, что-то вроде этого. Очень неприятно. Это такая боль, но с практикой, с опытом всё меньше и меньше ошибок. Поэтому перед каждым мероприятием я много готовлюсь, несколько дней упорно сижу за компьютером.
То есть ты не выходишь на публику с импровизацией?
АС: Любая импровизация – это большая подготовительная работа. Были, конечно, и мероприятия, которыми я совсем не горжусь. У каждого бывают неудачные дни. А иногда бывает, что информация прям сама льется, ты так подготовился, так напитан мыслями, что хочется аж танцевать от накопленной энергии.
Есть ли какое-то мероприятие, которое бы ты хотел вести?
АС: Да, есть у меня заветная цель. Может быть, это прозвучит немного нескромно, но я хочу комментировать телетрансляцию Олимпийских Игр по триатлону.
Я уверен, что смогу сделать это интересно и увлекательно даже для людей, которые ничего не понимают в этом виде спорта. Ведь для фанатов ничего нового ты не расскажешь, они и так уже все знают, и смотрят, кто какое место займет. А основная масса, остальные 80-90% людей, не понимают, что там происходит на экране. Вот для них и надо быть интересным, надо переключаться, а не просто говорить: «Вот он поехал, вот он побежал».
То есть ты реально вносишь свою весомую лепту в популяризацию триатлона.
АС: Да, я верю, что хороший ведущий может вовлечь в спорт новых участников. Надо рассказывать, про известных людей, бегающих марафон, искать интересные истории, вдохновлять, а не «что вижу, то и говорю».
